В Санкт-Петербурге снова
Szentpéterváron újra
По улицам ночным я брел куда-то
Не видя ничего в промозглой мгле
Густой туман стоял стеной как вата
И горько бесприютно было мне
В том городе где выпало родиться
Под пятилеток барабанный гром
О сколько раз хотелось мне напиться
Чтоб годы не ползли с таким трудом
Чтобы до дней дожить обетованных
Но коммунизма что-то нет как нет
Уж водка дефицит о планах
Помалкивают рубрики газет
И снова в Питере вши крысы проститутки
Низвергнут Ленин гений всех времен
О торжество о гибель здравого рассудка
Великому Петру град славный возвращен
В густом тумане я щагал куда-то
Шептал под нос что в голову взбредет
А где-то глухо звякали лопаты
Зиял окоп где смерть меня найдет
Пустые улицы во мраке стыли
Друзей моих давно пропал и след
Я брел как племя Моисея по пустыне
Вот разве что в единственном числе
Туман слоями плавал как сметана
В котле вчерашнего остывшего борща
И мне казалось как это ни странно
Я был тот борщ и сам его ел натощак
И был тот борщ увы довольно постный
Ни капли жира ну вода водой
А мясо то бишь я – сплошные кости
Поскольку я голодный и худой
О время скудное котел от сажи черный
По стенкам скользким мне не выбраться наверх
Варил меня ты Боже долго и упорно
Но я не жалуюсь ведь жаловаться грех
Да в общем здесь на дне не так уж страшно
Сосу кулак текут тихонько дни
Тебя ж прощу о Боже не томи напрасно
Бери меня на вилку не тяни
Так продолжал я с Богом разговор
Но Бог не слышал был он где-то далеко
Я сердце как Раскольников топор
Тащил придерживая под пальто рукой
Был холод был туман и чудилось что кто-то
Ждет за углом чтоб снять шинель с меня
И слышался вдали тяжелозвонкий топот
То Медный Всадник горячил коня
Но то был шум в ушах уныло плыли тени
Седые фонари над головой
В тумане словно в целлофане тлели
Гортензией увядшей неживой
И сам я расплывался тенью бледной
Как блик упавший из закатных туч
Когда по шпилю Петропавловки последний
Ползет как капля крови тусклый луч
Замерзшие не слушаются ноги
Несут меня неведомо куда
И вижу Мандельштам бредет среди дороги
Ахматова дрожит на кухне в холода
Салон зеленый в чайном аромате
В дыму сигарном плавает амур
Калоши скинув сняв пальто на вате
Садится Блок под пыльный абажур
Несет пайковую селедку Ходасевич
А по льду Финского подняв штыки
Громить Кронштадт и матушку Расею
В последний бой идут большевики
Вот что во сне я видел замерзая
На тротуаре в час глухой ночной
Как обнаружили меня друзьа не знаю
Но все-таки живым доставили домой
По улицам ночным я брел куда-то
Не видя ничего в промозглой мгле
Густой туман стоял стеной как вата
И горько бесприютно было мне
В том городе где выпало родиться
Под пятилеток барабанный гром
О сколько раз хотелось мне напиться
Чтоб годы не ползли с таким трудом
Чтобы до дней дожить обетованных
Но коммунизма что-то нет как нет
Уж водка дефицит о планах
Помалкивают рубрики газет
И снова в Питере вши крысы проститутки
Низвергнут Ленин гений всех времен
О торжество о гибель здравого рассудка
Великому Петру град славный возвращен
В густом тумане я щагал куда-то
Шептал под нос что в голову взбредет
А где-то глухо звякали лопаты
Зиял окоп где смерть меня найдет
Пустые улицы во мраке стыли
Друзей моих давно пропал и след
Я брел как племя Моисея по пустыне
Вот разве что в единственном числе
Туман слоями плавал как сметана
В котле вчерашнего остывшего борща
И мне казалось как это ни странно
Я был тот борщ и сам его ел натощак
И был тот борщ увы довольно постный
Ни капли жира ну вода водой
А мясо то бишь я – сплошные кости
Поскольку я голодный и худой
О время скудное котел от сажи черный
По стенкам скользким мне не выбраться наверх
Варил меня ты Боже долго и упорно
Но я не жалуюсь ведь жаловаться грех
Да в общем здесь на дне не так уж страшно
Сосу кулак текут тихонько дни
Тебя ж прощу о Боже не томи напрасно
Бери меня на вилку не тяни
Так продолжал я с Богом разговор
Но Бог не слышал был он где-то далеко
Я сердце как Раскольников топор
Тащил придерживая под пальто рукой
Был холод был туман и чудилось что кто-то
Ждет за углом чтоб снять шинель с меня
И слышался вдали тяжелозвонкий топот
То Медный Всадник горячил коня
Но то был шум в ушах уныло плыли тени
Седые фонари над головой
В тумане словно в целлофане тлели
Гортензией увядшей неживой
И сам я расплывался тенью бледной
Как блик упавший из закатных туч
Когда по шпилю Петропавловки последний
Ползет как капля крови тусклый луч
Замерзшие не слушаются ноги
Несут меня неведомо куда
И вижу Мандельштам бредет среди дороги
Ахматова дрожит на кухне в холода
Салон зеленый в чайном аромате
В дыму сигарном плавает амур
Калоши скинув сняв пальто на вате
Садится Блок под пыльный абажур
Несет пайковую селедку Ходасевич
А по льду Финского подняв штыки
Громить Кронштадт и матушку Расею
В последний бой идут большевики
Вот что во сне я видел замерзая
На тротуаре в час глухой ночной
Как обнаружили меня друзьа не знаю
Но все-таки живым доставили домой